[ВР] Розы и шпаги

[lyricaltockareff]

История происходит в сеттинге ВР и в ней упоминаются некоторые события, происходящие в той временной линии. Но при этом сама история камерная и происходит словно бы "в стороне" от этих событий, поэтому, я думаю, будет интересна и обычным читателям.

История, вроде как, готова и даже запощена на ДБ, но здесь выкладывать буду по частям. Постараюсь соблюдать периодичность и постить вовремя.

За иллюстрации спасибо Равану с ДБ.

---

I

В том году весна в Эстервальд пришла довольно рано. В середине апреля начали распускаться те цветы, что обычно ожидаешь увидеть на месяц позже. И даже ночи — столь же холодные, что и раньше — не смутили природу, и она спешила продемонстрировать всем вокруг, на что способна. Деревья окутала зеленая дымка, а воздух был необыкновенно прозрачен. Ученицы Академии не спешили зашторивать окна — этот нежданный подарок произвел на них невероятное впечатление. Все они радовались нежданному теплу.

Все — кроме одной.

— Эх…

Анна тяжело вздохнула. Как бы ни был гостеприимен Эстервальд, а северная природа была ей совсем не по душе.

— Чего вздыхаем?

К ней подошла Малин Хелльстрём. Эта невысокая девушка с длинными темно-коричневыми волосами и голубыми глазами стала первой, с кем сблизилась здесь деселийка.

— Да не переживай ты так, привыкла уже.
— А я и не переживаю. Ты из крепких. Нагрузки у нас такие, что иные институтки в обморок падают по нескольку раз на дню. Я и сама поначалу…
— Я потому вздыхаю, что не по мне этот климат. Солнце бы поярче сделать.
— И как ты этого хочешь добиться?
— Шар дымом от костра наполнить, дровишек привязать и…
— Глупости какие. Это не сработает.
— А ты пробовала?

Малин была спокойная, немного ворчливая, нерасторопная — абсолютный антипод Анны. Но, по всей видимости, противоположности притянулись друг к другу, и вместо взаимной неприязни родилась дружба. Правда, довольно своеобразная — Малин воспринимала Анну, скорее, как непоседливую младшую сестру. Вот и сейчас она похлопала Анну по плечу и ответила:

— Для таких вещей и проверки не нужны. Дыма от костра недостаточно, чтобы поднять даже корзинку с фруктами. Разве не этому нас на естествознании учил господин Йесперсон? Расчеты...
— Что расчеты, а что человеческий дух?

Анна обернулась — доска, фигуры и указывающая на все это Малин. Деселийка прошмыгнула обратно.

— Вот сюда пойдем.

Эстервальдская девушка улыбнулась и сделала ход конем.

— Одним лишь духом ты и камушек с земли не поднимешь. Шах!

Анна несколько приуныла. Малин, хитро улыбнувшись, спросила:

— Я так полагаю, шахматы тоже не по тебе?
— Почему мы здесь вообще оказались? Разве мы не фехтованием с тобой занимаемся?
— Нужно быть разносторонне развитыми. А шахматный клуб не против, если мы будем к ним заглядывать.
— Они не против, при условии, что мы будем протирать полы вместо них.
— Поверь мне, это мы еще малой кровью обошлись. Я поговорила с ними, чтобы нас освободили от чистки окон.
— В любом случае, что-то мне не очень хочется развиваться здесь…
— Так не пойдет. Где твой южный задор, с которым ты всякие пакости устраиваешь?
— Понимаешь, Малин. Чтобы я загорелось чем-то, оно должно меня реально заинтересовать. Вот, например, Эстервальдское географическое общество, говорят, какую-то новую змею открыло в Новом Эстервальде. Деселийские территории там совсем рядом, наверняка и у нас такие же водятся!
— Ты это к чему?
— Я могла бы стать первооткрывательницей вида! Я! А вместо этого что — шахматы?

Деселийская девушка вяло переставила фигуру. Малин оживилась и «съела» коня Анны.

— Вот так!

Дверь комнаты распахнулась, и внутрь ворвалась девушка с каштановыми волосами и кожей необыкновенного золотистого цвета. Юлани ван Асмер из Цивилии, параллельный класс, предпоследний год обучения.

— А вы знаете, знаете? Вы слышали новости?
— Что на этот раз? — вздохнула Малин.
— Вот, читайте!

Анна выхватила у златокожей девушки газету и принялась читать вслух.

— Рывок на Белушоару захлебнулся. Руманские войска остановили армию Ромея под Ноуэ… слушай, чего это ты вдруг?
— Ну вот, — с какой-то обидой в голосе ответила цивилийка, — Румания же! Это совсем близко!
— Ну, относительно. Мы с ними не граничим.

Юлани выхватила газету из рук черноволосой девушки и закружилась в танце, напевая:

— Я всегда верила в вас! Я знала, что армия народа надломит хребет империалистическим захватчикам и остановит их! Интересно, что об этом напишет господин Клоссовский из «Нашего пути»?

Обычно спокойная и сдержанная, она полностью преображалась, когда кто-то заговаривал с ней о политике (или социализме). А уж когда началась война в Румании...

Хелльстрём громко захлопнула окно.

— Ты только поосторожнее. Мы с Анной ничего против твоего увлечения социалистическими идеями не имеем. Но говорить такое вслух в академии, где две трети студентов это голубая кровь, чревато, знаешь ли!
— Я, между прочим, дружу с Линой Липановой из студсовета. У нее отец — бывший модравский аристократ. Да и здесь, в Эстервальде, он не самый бедный человек. И ничего, общаемся, чай пьем вместе.
— Мне кажется, Липанова просто умеет держать язык за зубами, — скептически отозвалась Малин.
— Ой, да полно тебе!

Эти разговоры утомляли Анну, и она вновь устремила взор в окно. А затем вдруг заметила кого-то внизу, у оранжереи. Эта девушка была ей знакома.

Розалинда Страневская, так звали эту юную леди. Она принадлежала к одному из тех родов, что во время великих сдвигов, потрясших Империю до самых её основ, доверились круновийской контрреволюции — и потеряли всё после её краха. Когда-то род Страневских был известен на всю страну своей древней историей, ткацкими фабриками в нынешних Кшетине и Маринове и рудниками в горах Круновии. Теперь от былого величия осталось лишь громкое имя, да ветшающее поместье на окраине Олафстада. Так что Розалинда находилась здесь на правах стипендиатки.

С самого начала Анну поразило то, насколько изящной была Розалинда. Высокая, стройная и лёгкая — казалось, сделай она пару прыжков и тотчас же полетит над землёй. Длинные золотые волосы струились по её плечам, голубые глаза лучились добротой, а большие круглые очки были той капелькой несовершенства, что только сильнее украшала ее.

К светловолосой подошла другая девушка. Санна Лагерфельд — с ней Анна познакомилась в клубе фехтования. Тоже высокая, но более атлетичная и сильная, эта рыжеволосая аристократка славилась на всю Академию своим колючим характером и острым языком. Говорили, что некоторых студенток она одними словами могла довести до слез. Ситуация не предвещала ничего хорошего. Но то, что произошло дальше, заставило Анну подскочить на месте. Санна ударила Розалинду по щеке! Да так, что у той слетели очки с лица. Анна тут же подскочила и устремилась к двери, оттолкнув в сторону подруг. Прытко преодолев два лестничных марша, она очутилась рядом с Санной и Розалиндой.

— Что здесь происходит? — спросила Нарриа.

Санна повернулась в ее сторону и сверкнула глазами.

— Тебя это не касается, Нарриа. Это личное. Пожалуйста, не вмешивайся в наши дела.
— Ты что с ней сделала?
— Это всего лишь пощечина! Ничего особенного! Поболит немного и пройдет,— ухмыльнулась рыжеволосая.

Что-то заклокотало внутри Анны, и она, размахнувшись, ударила Лагерфельд по щеке. Та, отшатнувшись, замерла и некоторое время не могла собраться с мыслями.

— Что… Это… Было?! — прошептала она сквозь зубы.
— Поболит немного и пройдет! Ничего особенного! — отрезала Нарриа.

За спиной застучали каблуки — то подоспели Малин и Юлани. Санна поправила волосы и молча ушла, бросив напоследок:

— Тебе это с рук не сойдет!

Юлани склонилась над Розалиндой, а Малин схватила Анну за руки.

— Что ты натворила?! — испуганно воскликнула Хелльстрём.
— Вступилась за даму в беде!
— Это похвально, но рукоприкладство в стенах Академии строго запрещено!
— Она первая начала!
— Даже если и так, то как мы это докажем?
— Старосте нашей опишем все, как было. Она умная, рассудит!
— Но теперь у тебя в любом случае будут проблемы!!!

Нарриа не слушала подругу, вместо этого подобрала с земли очки круновийской девушки.

— Вот! Тебе не больно?
— Спасибо! Нет, не больно… ничего страшного, не переживайте!
— Что вы такого не поделили?
— Ничего особенного… Просто я забыла кое-что сделать для Санны…
— Но это же не повод бить человека по лицу!
— Ей можно… — пробормотала круновийская девушка, неловко отводя глаза
— Что? Почему? — недоумевала Анна
— Я… не могу объяснить… простите меня!

Подобрав полы юбки, Страневская поспешила в сторону общежития. Три девушки лишь молча смотрели ей вслед.

— Да что с ней такое? — негромко сказала Юлани.
— Не знаю, — ответила Анна, — Но что-то мне подсказывает, что нам нельзя оставлять ее без присмотра!

Изменено 20 апреля пользователем lyricaltockareff

[lyricaltockareff]

II

Все еще погруженная в размышления, Анна проследовала в клуб фехтования. Малин предупредила ее, что задержится, и потому деселийская девушка шла одна.

Шкафчики с инвентарем в раздевалке. Тяжелые дубовые двери, ведущие в зал. И никого – самое то для ситуации, когда хочется побыть наедине с собственными мыслями.

«Надеюсь, этой рыжеволосой не приспичило потренироваться. Только перепалки с ней не хватало» — подумала Анна. Нет, если бы что-то подобное случилось, она бы без тени сомнения сразилась с обидчицей. Но сейчас на душе у нее было странное ощущение. Будто она, вмешавшись в чью-то жизнь, лишь ухудшила положение той, которую хотела защитить.

Она потянула за ручку, и дверь со скрипом отворилась. Зал с высокими окнами и деревянным полом был почти что пуст — лишь у окна кто-то упражнялся со шпагой в одиночку.

— Привет! Сразимся? — взмахнула рукой Нарриа.

«Кто-то» обернулся и снял маску. Под ней обнаружилось овальное лицо с благородным, длинным прямым носом, тонкими губами и голубыми глазами. Прямые волосы бежево-коричневого цвета скатились вниз по плечам. Холодный, несколько отрешенный взгляд — Этельфреда фир Боргельд собственной персоной!

— Здравствуй, — ответила она.

Голос у девушки был тихий, но глубокий. Молчаливая и отрешенная, иных она отталкивала своим холодом. В то же время, многие восхищались ее красотой и манерами. Отсюда и прозвище, данное ей другими ученицами: «Снежная Королева».

— Судя по тому, как ты обращаешься со шпагой, ты не новичок в этом деле, — продолжила Анна, — Слышала, в Ародаре своя школа фехтования. Там научилась?
— Возможно.
— В таком случае не желаешь ли продемонстрировать, чему научена?

Нарриа была мастером сражения на шпагах — как никак, этому ее учили чуть ли не с детства. Но про фир Боргельд ходили совсем уж необыкновенные слухи, якобы она не проиграла ни единого боя. Анна давно хотела сойтись с ней в схватке, но все не находилось удобного случая.

Этельфреда не возражала — кивнув, она вновь надела маску. Две фехтовальщицы поклонились друг другу.

— Секунданта и судей нету, уж прости.
— Угу.
— Начинаем!

Анна сделала резкий выпад вперед, но ародарская аристократка уклонялась то от одного, то от другого удара. Звякнули шпаги — она не давала Нарриа ни шанса приблизиться к ней! Анна поняла, что просто так к ней не подобраться, и решила устроить ловушку.

— Зачем же убегать? Атакуй!

Ародарка пошла в атаку, Нарриа уклонилась от удара и сделала вид, что отступает, но вместо этого попыталась попасть шпагой в запястье фир Боргельд. Но та снова увернулась! Секундное замешательство – и вот она мчится навстречу Анне, готовая нанести решающий удар! Анна едва успела отскочить.

– А ты ничего!

Впервые за долгое время деселийская девушка почувствовала, что ей попался противник намного опытнее. Но это только разжигало в ней боевой настрой. Выпад, еще выпад – но фир Боргельд отражала каждый удар. Нарриа испытала новое чувство, которое прежде испытывала разве что когда сходилась в поединке с ее учителями. Усталость.

Стоило ей об этом подумать, как шпага просвистела в паре сантиметров от ее головы. Пришлось отступать – Этельфреда наносила то один, то другой удар, и не давала Анне передохнуть. А еще пару мгновений назад она только уклонялась.

– Хоп!

Стоило Анне чуть замешкаться – как в ее костюм уперся кончик шпаги. Она проиграла.

– Ух… Это было здорово!

Убрав шпаги, они сняли маски и пожали друг другу руки. По лбу Анны стекали капли пота, она тяжело дышала – и очень удивилась, заметив, что ее оппонентка даже не запыхалась!

– Взаимно! – отозвалась Этельфреда.

Они сели на лавочку, и Анна принялась изучать девушку рядом – ее тело казалось таким хрупким, а руки и ноги худыми. Откуда же в ней столько энергии?

– Все-таки не зря говорят, что ты гений…

Фир Боргельд никак не отреагировала на эту фразу, что несколько озадачило Анну. Не услышала? Восприняла как должное? Или просто слишком стесняется, чтобы что-то ответить? Поди пойми, что скрывается за ее выражением лица, все таким же отстраненным и безучастным. Анна повторила:

— Тебе ведь уже говорили, что ты гений, да?
— Говорили, — отозвалась голубоглазая девушка.
— Ну, вот я еще раз скажу.
— Спасибо. Но это едва ли так.

Нарриа считала, что способна подружиться с любым человеком. Но теперь на ее пути будто встала стена из льда.

— Почему ты в этом так убеждена?
— Секрет любого успеха — тренировки. И внимательность. Только и всего.
— Наверняка ты много тренировалась?
— Ты права.
— А не расскажешь, как оно было?
— Вряд ли ты услышишь что-то новое.

Анна стиснула зубы и изо всех сил старалась загасить зарождавшуюся в душе обиду.

— Вот как...

Разговор совершенно не клеился. Анна хотела нащупать, в каком же мире обитает разум этой аристократки. Но все ее вопросы будто улетали в некую невидимую машину внутри головы Этельфреды. Вопросы приводили в движение шестеренки, и машина выдавала ответы — сдержанные, сухие, будто фир Боргельд хочет поскорее отделаться от деселийской девушки, но воспитание не позволяет ей этого сделать напрямую.

– Мне все-таки интересно, откуда в тебе столько силы?
– Ее во мне немного, – спокойным тоном сказала Этельфреда – Ты уж точно посильнее меня будешь.
– Да ну?
– При должной сноровке ты бы наверняка меня победила. Но ты действуешь импульсивно и тратишь свою энергию в первой половине боя. Слабый противник против тебя не устоит, с более сильным будут проблемы. Твои удары хаотичны и непродуманы. А уколы в запястье это и вовсе признак дурного тона. Так ты запросто можешь покалечить оппонента. Фехтование – не про унижение соперника, а про честный поединок!

Нарриа старалась улыбаться – все это ей не раз говорили учителя, и ей было не привыкать. Она осознавала правоту фир Боргельд, но чувство обиды становилось только сильнее с каждым упреком. Было ли дело в том, что ародарская девушка описывала все это так, будто ей все равно? Или же все это так задевало ее, потому что ее впервые критиковала сверстница?

– Наверное, скажи это кто другой, я бы обиделась. Но ты и правда отличный фехтовальщик, так что я искренне благодарна тебе за критику.
– Без проблем.

Нарриа поднялась с лавочки.

– Если хочешь, еще раз сразимся.
– Прости, но мне нужно навестить сестру.
– О, у тебя тут сестричка обучается? Здорово! Как зовут?
– Нет-нет. Не родная.
– Приемная!
– Да нет же – эти слова Этельфреда произнесла таким тоном, будто Нарриа было лет десять, – Я про наш школьный обычай.

Анна попыталась ухватиться за мысль, которая промелькнула у нее в голове после этих слов. Она ведь слышала что-то подобное.
 
– Точно! Ты же про стипендиаток, которых некоторые из старших берут к себе на воспитание?
– Не на воспитание, но в целом ты права. В основном назначают эстервальдских девушек над иностранками, либо аристократок над теми, кто из небогатых семей.
– А у тебя кто в «сестрах»?
– Шарлотта Янссон. Только в прошлом году перешла в «голубые платья».

Вдруг на лице Этельфреды появилась едва заметная улыбка.

– Хорошая девушка, добрая.

Доля секунды – улыбка испарилась без следа, и «Снежная Королева» вновь стала собой прежней. Нарриа откинулась на спинку скамейки и продолжила:

– Младшая сестра... Звучит здорово! Я бы хотела себе «младшую сестру»!
– Ничто не мешает тебе взять кого-то под опеку. Устав тебя никак не ограничивает, поскольку практика эта, скорее, неформальная.
– Слышала, пошла еще с довоенных времен, когда здесь учились Алис Тальберг и Галина Круковецкая.
– Возможно. Но этот вопрос необходимо согласовать со студсоветом .
– А одногодку я смогу взять в сестры? Или одноклассницу?
– Если она стипендиатка, то да.
– О, здорово! А то была тут у меня на примете одна девушка! Страневская из нашего класса!

При упоминании этого имени фир Боргельд удивленно изогнула бровь.

– Страневская? Ее, по-моему, уже кто-то взял в «сестры».
– Правда? Надеюсь, не эта выскочка Лагерфельд…
– Я не слышала, чтобы она кого-то себе брала. Хотя ей и предлагали.
– Странно… Если Лагерфельд сделала это без согласования со студсоветом, то и у нее, и у Страневской, будут проблемы.

Анна вновь вспомнила произошедшую пару часов назад ситуацию. И она ей нравилась все меньше и меньше.

– Наверное, мне нужно будет уточнить у самой Страневской, в чем тут дело.
– Полагаю, это правильное решение.
– Вот только захочет ли она рассказать мне всю правду?
– С чего ей скрывать что-либо?

Перед глазами деселийской девушки пронеслись те события – пощечина, хищный взгляд Санны, испуганная Розалинда, спешно убегающая куда-то.

– Не знаю, не знаю…

Нарриа вскочила с лавки и подобрала шпагу.

– Ладушки. Пойду искать нашу красавицу. Надеюсь, еще пересечемся! Было приятно иметь с тобой дело!
– Взаимно, – все так же сухо отозвалась Этельфреда.

Выйдя за пределы зала, Анна покачала головой. Да, «Снежная Королева» полностью оправдывала свое прозвище.

– Интересно, она и в кругу семьи такая же ледышка?

Спохватившись, она оглянулась – дверь была закрыта, и ародарка не могла случайно ее услышать.

[lyricaltockareff]

III

– Нарриа! Здравствуй!

Первым человеком, с которым Анна пересеклась на следующий день, стала Элиза ван Брук. В этой кюлинбуржской девушке каким-то образом сочеталось множество противоположностей. Падкая на авантюры, она еще ни разу не попадалась инспекторам и учителям. Коллекционирующая плохие оценки, в конце каждого семестра она за пару недель наверстывала упущенное и сдавала экзамены на “отлично”. Обожала ядовитые, дурно пахнущие и просто странные на вид растения, но терпеть не могла мышей – настолько, что, едва завидев одну, принималась кидаться в нее всем, что под руку попадется.

– Привет, ван Брук!
– Слушай, ты не видела Страневскую?
– А что случилось?
– Она сегодня хотела ко мне прийти в оранжерею с лекарственными растениями, но не пришла. Я ее все утро ждала, она так и не явилась.
– Странно…
– Она обычно пропадает в березовой роще на берегу озера. Сходи, проверь, вдруг она там в облаках витает!
– А ты почему не сходишь?
– Я отправляюсь на дело особой важности.
– Что же это за дело?

Ван Брук посмотрела по сторонам и заговорщицким тоном прошептала:

– В лесу за Академией сегодня будет нелегальная дуэль на шпагах. Я вызвалась быть судьей. И секундантом заодно!

Она выхватила платок и демонстративно бросила его на землю.

– О, благородная! Сразись со мной такого-то такого-то. Жду тебя в назначенное время в назначенном месте! Вот как-то так они вызывают друг друга на дуэль, а затем приходят в назначенное время в назначенное место и…
– Ведь добьешься того, что тебя исключат из Академии однажды...
– Не бойся. У меня чутье, я всегда на шаг впереди! Выкручусь! Ну ладно, tot ziens!

Не успела Анна что-либо возразить, как ван Брук, послав воздушный поцелуй, упорхнула прочь.

– Березовая роща, значит…

***

Нарриа спускалась по тропинке вниз по склону. Яркое солнце пробивалось сквозь листву, рисуя причудливые узоры на траве. Легкий ветерок шелестел в кронах берез.

Вскоре Анна увидела Розалинду. Она сидела у воды на большом камне, обхватив колени руками, и задумчиво смотрела вдаль, будто не замечая ничего вокруг. Анна тихонько подошла к ней:

— Розалинда, привет! Я тебя обыскалась. Элиза сказала, что ты собиралась к ней в оранжерею, но так и не пришла. Все в порядке?

Розалинда вздрогнула от неожиданности и повернулась к Анне. На ее лице отразилось смущение:

— Ой, Анна... Прости, я совсем забыла про Элизу. Опять засиделась тут, размечталась... Время пролетело незаметно.
— О чем же ты так задумалась, если не секрет? — улыбнулась Анна, присаживаясь рядом.
— Да так, ни о чем особенном, — Розалинда мечтательно посмотрела на озерную гладь. — Просто люблю иногда побыть здесь в одиночестве, послушать шелест листьев, всматриваться в блики на воде. Здесь мысли проясняются, на душе становится легко и спокойно... Хотя наверное со стороны я выгляжу немного чудаковато, — она тихонько рассмеялась.
— Вовсе нет, — возразила Анна.

Решив не откладывать дело в долгий ящик, Анна спросила:

– Это из-за того случая с Лагерфельд?

Страневская обернулась и ответила:

– Нет-нет, все в порядке. Говорю же, не стоит об этом беспокоиться.
– Пожалуйста, хотя бы объясни, что между вами случилось. Вы поссорились? Или же…

Розалинда молчала. Анна задала другой вопрос:

– Почему Санне якобы можно давать тебе пощечины? Даже собак любящие хозяева никогда не бьют! А ты ведь не ее собачка! Ты живой человек!
– Нет. Но я ее “младшая сестра”.

Едва светловолосая сказала это, многое в голове у Анны прояснилось.

– И какое право это дает ей на тебе срываться?
– Дело во мне. Она сказала, что хочет воспитать из меня настоящую леди. А я никак не могу соответствовать ее ожиданиям. То чайник не так вскипячу, то кровать неровно заправлю, то розы не так подстригу. Так что не переживай об этом – в том, что она разозлилась, лишь моя вина.

Анна внимательно выслушала Розалинду и покачала головой:

— Послушай, Страневская. То, что делает Санна — это неправильно. Она не имеет никакого права срываться на тебе, даже если ты ее "младшая сестра". Ты ни в чем не виновата. Из того, что ты мне рассказала, я могу сделать лишь один вывод. Санна просто манипулирует тобой, относится как к какой-то вещи, которую можно ругать и наказывать. Но ты — живой человек, у тебя есть чувства и свобода воли.
— Может ты и права, Анна, — вздохнула Розалинда, теребя прядь волос. — Но даже если и так, то я не хочу, чтобы кто-то пытался мне помочь.
– Но… Почему?!
– Мне может не нравиться ее отношение. Но если я попытаюсь что-то изменить, то меня ждет еще больше проблем.
– И что дальше? Терпеть издевательства до самого выпускного?

Девушка в очках пожала плечами.

– Осталось ведь не так уж долго. Год с небольшим. А там я смогу уехать.
– Но ведь это не жизнь свободного человека. Это жизнь узника в камере-одиночке!
– Если я пожалуюсь в Совет, то возможно, мне назначат другую “сестру”. Но кто Лагерфельд, а кто я? Наверняка она использует свои связи, чтобы отомстить мне. Мы, конечно, обе дворянки, но если у не есть имя и влияние, то я… Нет, лучше уж пусть все будет, как было.

Внутри у Нарриа разгоралась злоба. На Страневскую – за то, что она ничего не собиралась менять. На Лагерфельд – потому что та превратила жизнь Розалинды в кошмар. И на себя саму – потому что она никак не могла найти ни подходящих слов, ни способов помочь Страневской.

Вдруг слова, случайно сказанные ван Брук получасом ранее, пронеслись у нее в голове.

– Есть один способ.

Розалинда с удивлением посмотрела на нее.

– И какой же?
– Не скажу, иначе ты откажешься.

Она поднялась с камня и устремилась обратно в сторону Академии.

– Жди меня, принцесса! Будет тебе свобода!

***

Лагерфельд Нарриа застала в одной из беседок рядом с жилым корпусом. Та о чем-то беседовала с Лаурентиной де Чезарис – своей подругой. Анна спряталась за стену общежития, пытаясь подслушать разговор.

– Здесь так душно.
– Если хочешь, расстегни ворот.
– Я не про беседку! Я про Академию. В последние годы столько народу понаехало. Из колоний, из других государств. Еще и стипендиаток стало неприлично много.
– Я, вообще-то, тоже не из Эстервальда. Из Хомрула.
– Ну ты-то нормальная. А вот таким как Нарин Келасурия здесь не место. Пускай себе по горам скачут.
– Злая ты.
– Я не злая. Им придется взбираться по лестнице с самых низов, чтобы что-то доказать высшему обществу Эстервальда. Получится у немногих, остальные лишь зря будут сжигать кислород и свободное пространство для нас. Классической аристократии. Я убеждена, что выжить должны лишь достойные… Наш род годами шел к тому, чтобы набрать влияние и вес. Нам нельзя оступаться из-за вот таких выскочек.
– ну хорошо. А что же с недостойными ты предлагаешь делать?
– Победитель должен делать с ними что пожелает!

Тут Нарриа не выдержала и стремглав понеслась к беседке. Лагерфельд сперва удивилась, но затем примерила свою привычную надменную ухмылку.

– Что-то не устраивает?
– Я все слышала!
– И что с того? Какое тебе дело?
– То есть, по-твоему, с “неудачниками” можно делать что угодно?
– А разве нет? На то они и неудачники!
– Раз так, то мы еще посмотрим, кто здесь неудачник!

Выхватив платок, она бросила его на землю перед Лагерфельд.

– О, благородная! Сразись со мной... через неделю в лесу за Академией! Буду ждать тебя в назначенное время в назначенном месте!

Санна с удивлением посмотрела на брошенный платок, затем перевела взгляд на Анну. На ее лице отразилась смесь недоумения и насмешки.

— Дуэль? Ты серьезно, Нарриа? — она издала короткий смешок. — Ты хоть представляешь, на что подписываешься?
— Прекрасно представляю, — твердо ответила Анна, сжав кулаки. — Я готова сразиться с тобой, чтобы доказать, что ты не имеешь права смотреть на людей свысока и обращаться с ними как с вещами. Особенно с Розалиндой. Если я выиграю, ты откажешься от роли "старшей сестры" и передашь Страневскую мне. Если я проиграю... действуй на свое усмотрение!

При упоминании Розалинды глаза Санны сузились, а на губах заиграла холодная улыбка.

— Ах вот оно что... Значит, моя глупышка-"сестренка" нажаловалась тебе? Какая прелесть.

Она небрежно подняла платок и швырнула его обратно Анне.

— Что-ж, Нарриа, я принимаю твой вызов. Если выиграешь, я уступлю тебе Страневскую. Но если проиграешь...

Она странно улыбнулась и подняла указательный палец.

— ...то добровольно уйдешь из Академии.
— Что? С какой стати?!
— С такой, что незаконные дуэли запрещены. А у тебя, ко всему прочему, накопилось уже немало проступков. Которые не поднимались на учебном совете только потому, что Делагарди и кое-кто еще за тебя заступались. И что я промолчала. К слову, о твоей пощечине я тоже никому ничего не сказала, хотя за рукоприкладство тоже предусмотрено наказание. Что же до остальных, кто заступался за тебя... Поверь, мне есть, что про них рассказать на совете. Такое, что проблемы начнутся уже у них.

Анна разозлилась еще сильнее.

— Шантаж? Это же...
— Бесчеловечно? Согласна. Но мир таков, Нарриа, что нужно либо быть сильным, либо иметь козырь в рукаве.

Анна почувствовала, как ее же собственные ногти впиваются в кожу. Она аккуратно положила маску на землю и проговорила:

— Я согласна.
— Вот и славно! Через неделю, в лесу за Академией, после занятий. Не смей опоздать. Надеюсь, ты успеешь привести свои дела в порядок... на случай проигрыша.

С этими словами Санна развернулась и, кивнув подруге, удалилась прочь. Взволнованная де Чезарис пошла следом – видимо, пытаясь отговорить подругу. Анна осталась стоять, сжимая в руке платок и чувствуя, как сердце колотится от волнения и гнева. Она понимала, что ввязалась в опасную авантюру, но отступать было некуда. Слишком многое стояло на кону — честь, достоинство и свобода Розалинды.

"Что ж, Санна, ты еще пожалеешь о своей самоуверенности, — мысленно произнесла Анна, провожая взглядом удаляющуюся фигуру соперницы. — Через неделю одна из нас падет. И я сделаю все, чтобы это оказалась не я".

[lyricaltockareff]

IV

В девятом часу ночи свет в Комнате №22 восточного общежития горел.

— Дуэль?! Ты вызвала Лагерфельд на дуэль?! Ты с ума сошла?! — голос Малин дрожал от волнения.

Юлани, которая до этого момента молча наблюдала за происходящим со своей кровати, вдруг оживилась. Ее глаза заблестели, а на щеках появился румянец.

— Вот это да! — воскликнула она, хлопнув в ладоши. — Браво, Анна! Я знала, что ты не оставишь это просто так!

Малин повернулась к ней, возмущенно всплеснув руками.

— Юлани, ты хоть понимаешь, что это значит?! Дуэли запрещены! Анну могут исключить из Академии!
— Но ведь Лагерфельд сама виновата! — парировала Юлани. — Она издевается над Розалиндой, ведет себя как тиран! Анна просто защищает слабых, это достойно уважения!
— Защищать слабых — это одно, а нарушать правила Академии — совсем другое! — Малин нервно ходила по комнате, заламывая руки. — Анна, ты должна отказаться от этой дуэли! Пожалуйста, подумай о последствиях!
— Я все обдумала, Малин, — спокойно ответила Анна, глядя подруге прямо в глаза. — Я не могу отступить. Слишком многое поставлено на карту. Я должна защитить Розалинду и показать Лагерфельд, что она не имеет права распоряжаться чужими жизнями.
— Но ты можешь проиграть! — Малин с трудом сдерживалась, чтобы не закричать. — Лагерфельд — опытная фехтовальщица, ты не сможешь ее победить! Я ни разу не смогла к ней и близко подобраться, она очень сильна и хитра.
— Я буду тренироваться день и ночь, — твердо произнесла Анна. — Я должна победить. Ради Розалинды, ради себя, ради всех, кто когда-либо страдал от тирании и несправедливости.
— Чего-ж тогда сейчас не тренируешься? Часики-то тикают!
— Ну, слушайте, это я образно!

Юлани встала с кровати, подошла к Анне и обняла ее за плечи.

— Я верю в тебя, Анна, — сказала она с улыбкой. — Ты сильная и смелая, ты обязательно победишь.

Малин, видя решимость подруги, тяжело вздохнула. Она понимала, что отговаривать Анну бесполезно.

— Хорошо, — сказала она, наконец. — Раз ты так решила, то я помогу тебе подготовиться к дуэли. Мы будем тренироваться вместе, я буду твоим секундантом.

Анна благодарно улыбнулась.

— Спасибо, Малин. Я знала, что могу на тебя рассчитывать. Но думаю, что в этот раз я справлюсь сама. В Рейтинге Лагерфельд все-таки ниже меня.
— Ты учти, что она тоже сложа руки не сидит!
— А я буду тренироваться усерднее! Я, может, научусь фехтовать с закрытыми глазами за это время!

Юлани радостно захлопала в ладоши.

— Вот это по-нашему! — воскликнула она. — Вместе мы сила! Мы обязательно победим эту высокомерную аристократку!

В дверь постучали несколько раз. Условный сигнал — где-то на их этаже по коридорам идут проверяющие. Девушки спешно погасили свет и легли в кровати.

***

Она очутилась на странного вида арене. Вокру возвышались трибуны, и Анна никак не могла разглядеть, где они кончаются. Оглушительно шумела толпа, свет бил прямо в глаза.

— Леди и... леди! Мы приветствуем вас на поединке тысячелетия!

Это воскликнула Ван Брук. Она вышла в центр арены в таком наряде, при одном лишь взгляде на который у любого из учителей Академии случился бы инфаркт. В руках у нее Анна приметила странного вида вещь. Цилиндрической формы ручку, на которой был закреплен металлический сетчатый шар. Заметив, что Анна внимательно изучает ее, ван Брук взглянула на загадочный предмет и вздрогнула.

— А, пардон, эту штучку еще не изобрели...

Она выкинула "штучку" и достала из-за спины рупор.

— В правом углу: Анна Нарриа! Весом 56 килограммов, ростом 165 сантиметров! Деселия! В левом углу: Санна Лагерфельд. Весом 140 тонн, ростом 167 метров! Эстервальд!

Земля затряслась от ударов — из темноты вышло огромное чудовище с лицом Санны и множеством рук. Чудовище, смеясь, выхватило все шпаги сразу и прорычало:

— Розалинда будет моей на веки вечные! Вечные! ВЕЧНЫЕ!

Анне хотелось съежиться и исчезнуть. Но вдруг все звуки исчезли, и в этой тишине прозвучал громкий, но спокойный голос Этельфреды фир Боргельд:

— Не будет.

***

— Так нечестно!

Анна проснулась в холодом поту. Ее соседки по комнате мирно спали в своих кроватях, лунный свет оставлял на полу длинную дорожку. Часы показывали три ночи.

— И все-таки мне нужен учитель.

И она знала, кто это будет. Та, чей голос она услышала во сне.

Изменено 2 мая пользователем lyricaltockareff

[lyricaltockareff]

V

Весь следующий день Анна провела, витая в облаках. Все ее мысли были увлечены лишь одним — она обдумывала, как подступиться к Этельфреде. Молодая деселийка уже успела убедиться, что фир Боргельд — не самая открытая и общительная девушка, и убедить ее помочь будет непросто. Анна придумала множество вариантов, но все они казались ей недостаточно убедительными. Рассказать, что нужно защитить Розалинду? Слишком сентиментально. Заявить про обязанность благородной аристократии защищать слабых? И чем тогда подкрепить эти слова? Пообещать денег или чего-то еще? Этельфреда явно не из тех, кому такое интересно. Ее, как казалось Анне, вообще мало что интересовало, кроме фехтования.

И все же, Анна решила действовать. Она направилась в зал для фехтования, где, как ей было известно, тренировалась Этельфреда. Едва войдя в зал, она увидела фир Боргельд. В этот раз она была не одна, с ней сражался... кто-то. И этот "кто-то" был необыкновенен. Казалось, что неизвестная фехтовальщица не отражает атаки, а кружится в танце.

"Она как пушинка..."

Но вот, фир Боргельд нанесла решающий удар и оппоненты поклонились друг другу. Как только Этельфреда сняла шлем, Анна подошла к ней и, не дав себе ни секунды на сомнения, заговорила:

— Этельфреда, я знаю, что ты очень опытный фехтовальщик, и мне нужна твоя помощь. Я вызвала Санну Лагерфельд на дуэль, и мне нужно подготовиться. Ты могла бы показать мне несколько приемов? Или, может быть, дать мне совет? Я знаю, что ты очень занятой человек, но на кону стоит слишком много. Розалинда в плену у этой жестокой выскочки, и я не могу спокойно на это смотреть. Это очень важно для меня. Я не хочу проиграть, и я не хочу, чтобы Санна продолжала унижать Розалинду. Ты могла бы просто поговорить со мной? Я знаю, что ты мудрая и опытная, и я уверена, что ты сможешь помочь мне. У тебя нет на это особых причин, но ведь мы же аристократия, наша обязанность — защищать тех, кто оказался в беде... Ты очень благородная и необыкновенная, поэтому я умоляю тебя помочь мне. Я готова что угодно сделать ради тебя.

Анна запыхалась, вывалив все свои мысли разом. Она ожидала, что Этельфреда отреагирует скептически или, возможно, даже откажется. Но фир Боргельд лишь внимательно посмотрела на Анну и, после небольшой паузы, переспросила:

— Правильно ли я понимаю. Ты хочешь, чтобы я потренировалась с тобой?
— Да. Чтобы я была готова к дуэли с Санной.
— Хорошо, — сказала фир Боргельд безучастным и тихим, но уверенным голосом. — Приходи завтра в шесть вечера. Я буду свободна.

Анна была ошеломлена. Она не ожидала такого быстрого и простого согласия.

— Ты... ты согласилась? — прошептала она, не веря своим ушам.
— Раз надо, значит, надо, — ответила Этельфреда. — Это меня никак не обременяет. Приходи завтра.

Деселийка почувствовала облегчение и благодарность. Она не могла поверить, что Этельфреда согласилась помочь ей. С трудом сдерживаясь от того, чтобы не наброситься на фир Боргельд с объятьями, она прошептала:

— Спасибо, Этельфреда. Спасибо. Я не забуду этого.

Анна уже хотела развернуться, но затем обратила внимания на вторую фехтовальщицу. Та стояла, наблюдая за всем этим, и не говорила не слова. Нарриа улыбнулась и уже собралась похвалить ее, как вдруг...

— Ах, вот вы как!

Маска полетела на пол, рыжие волосы затанцевали на ветру. Санна Лагерфельд была вне себя от ярости. Подбоченившись, она проговорила:

— Я вижу, ты решила прибегнуть к помощи великой Этельфреды фир Боргельд, чтобы твое поражение не было таким позорным. Как трогательно.

Анна, смущенная и даже несколько испуганная, улыбнулась, не желая поддаваться на провокации Санны.

— Просто пытаюсь улучшить свои навыки, Санна. А ты, кажется, все еще полагаешься лишь на свое высокомерие.

Санна рассмеялась, ее глаза блеснули злостью.

— О, я не полагаюсь на свое высокомерие, Нарриа. Я полагаюсь на свои способности. И я всегда выхожу победителем.
— Чего же тогда фир Боргельд тебя одолела?
— Это ничего не значит!!!

Она переключила свое внимание на Этельфреду, которая стояла молча, наблюдая за обменом колкостями.

— И ты решила помочь этой... девушке? — Санна говорила, не скрывая презрения. — Ты, которая всегда была так горда своей независимостью и своим талантом.

Этельфреда не ответила, ее лицо оставалось холодным и безучастным.

— Почему ты вообще согласилась? Неужели, у нашей Анны теперь тоже начались проблемы с общением?

Любой другой на месте фир Боргельд тут же жестко осадил бы эстервальдскую девушку. Но ародарская аристократка была все так же непроницаема. И это только сильнее разозлило Санну.

— У нее ведь ни таланта, ни опыта. Одна девичья прыть. Она просто недостойна и секунды твоего времени. Почему ты ей помогаешь? Это какой-то странный акт благотворительности с твоей стороны?
— Это мое дело, Лагерфельд, — ответила Этельфреда.
— Почему мне, например, не помогаешь? Я что, недостойна?
— Потому что ты об этом меня не попросила, только и всего. Я не сомневаюсь в твоих способностях и уверена, что ты будешь достойно сражаться.

Санна усмехнулась и ответила, сложив руки на груди и выпрямив спину:

— А вот буду! Я постоянно тренируюсь, чтобы быть лучшей! Но теперь, чувствую, я просто обязана сделать поражение Нарриа поистине сокрушительным!

Она развернулась на каблуках и проследовала к де Чезарис, зашедшей в зал пару минут назад и все это время испуганно наблюдавшей за перепалкой со стороны.

— Де Чезарис! Будешь учить меня вместо нее!
— Я? Почему?
— Ты Шпага №4 в рейтинге?
— Ну я...
— Будешь тренировать Шпагу №3 на ее пути к становлению Шпагой №2. Отказы не принимаются.

Схватив хомрульскую девушку за рукав платья, Санна увлекла ее за собой прочь из зала, громко хлопнув дверью на прощанье.

— Нет, ну ты видела, какая грубость...

Анна уже повернулась, чтобы высказать Этельфреде все, что думает о Лагерфельд. Но та лишь вновь надела на голову маску и встала на изготовку.

— Если ты сейчас свободна, предлагаю сыграть пару раз. Впереди еще много работы.

Как только ародарка сказала это, Анна почувствовала, как у нее забилось сердце.

— Давай. Не жалей меня, выкладывайся на полную.

Поклонившись, они обнажили шпаги. Скрип ботинок по полу зала, звон шпаг — на этот раз Анна была куда более спокойной, чем ранее, и уже не использовала грязные приемы. Она поняла, что противник не так страшен, и начала искать к нему подход. Пару раз она даже смогла приблизиться к тому, чтобы нанести решающий удар. Но фир Боргельд оставалась недосягаемой и неизменно уходила от атаки. Отход назад, резкий выпад, касание!

— Я проиграла...

Прошло несколько схваток, но Анна так и не смогла ни разу поразить фир Боргельд. В какой-то момент она сняла маску и устало опустилась на скамейку. Она превзошла себя прежнюю, но у нее из головы не выходили движения Лагерфельд — точные, как у некого механизма, но ловкие.  

— Предлагаю закругляться на первое время.
— Не будешь атаковать дальше? — фир Боргельд, казалось, даже не вспотела.
— Я уже получила неплохой опыт. Не уверена, что сегодня смогу выдать что-то лучше, чем это. Да и ты все-таки недосягаемый идеал для меня, стоит это признать.

Фир Боргельд сняла маску и одарила Нарриа полным скептицизма взглядом.

— С таким подходом ты не приблизишься к победе. Как бы ни был силен соперник, ты не должна отступать.
— Раньше я так и думала, но теперь... Странное дело. Я научилась трезво оценивать свои возможности. Ты ладно, с тобой никто не сравнится. Но Лагерфельд... Я видела, как она сражалась с тобой. И это было так... изумительно...

Сжав руки в кулаки она тихо проговорила:

— Когда я вызвала ее на дуэль, мне казалось, что победа у меня в кармане. Но теперь я вижу, насколько она сильна. Сильнее даже, чем я... А если я ей проиграю? Тогда уходить из Академии?
— Уходить? Зачем?
— Я... Ради Страневской, ради других людей, я поставила это на карту. Но что будет, если я их всех подведу?

Фир Боргельд подошла вплотную к Анне.

— Не важно, сильна ты или нет. Это же одно из самых базовых негласных правил. Заранее настроившись на поражение, ты перестаешь двигаться вперед еще до того, как начинается игра. Ну-ка, встань!

Анна вытянулась и подняла руку, фир Боргельд встала рядом:

— Повторяй движения. Видишь, как я двигаюсь? Как река. Плавная, сильная и гибкая. Будь рекой, а не камнем у нее на пути.

Анна кивнула и попросила сыграть еще раз. Теперь она пыталась двигаться как показала Боргельд. И ощущение было иным — она будто оседлала некую силу, что прежде лишь мешала ей. И хотя это чувство завладело ей лишь на пару мгновений, и далее она атаковала в прежнем ключе, закончив поединок (ожидаемо, Этельфреда выиграла), она почувствовала, что приобретает что-то новое...

Изменено 3 мая пользователем lyricaltockareff

[lyricaltockareff]

VI

Зал шумел, яркий свет бил прямо в глаза. Анна наносила то один, то другой укол многорукому чудищу с лицом Лагерфельд. Руки отпадали, на их месте вырастали новые.

И все это время где-то на фоне не смолкал патетический хор:
 

Цитата

 

Апогей! Перигелий! Интербеллум! Ego!
Апогей! Перигелий! Интербеллум! Ego!

Утренняя звезда воссияет над городом бури,
Кровь течет по венам-улицам
Сквозь столицу тысячелетнего королевства,
Коим является тело мое.

Метафора жизни, метафора смерти,
Ло и Найла сходятся в сердце моем.
Загадка, легенда, мистерия-буфф,
Ло и Найла сходятся в теле моем.

Ветер печали приносит обрывки чувств,
Жизнь и смерть сходятся в теле моем.
Грань между светом и тенью,
Жизнь и смерть сходятся в сердце моем.

Театр теней одного актера.
Силы две сходятся в теле моем.
Театр актера одной тени.
Силы две сходятся в теле моем.

Вечный круговорот!
Апокалиптический лабиринт!
Все, что сходится, все, что сплетается
Выплеснись, расцвети, грохочи, воспылай!

ВЫПАД! УКЛОНЕНИЕ! УКОЛ!

КТО КОГО?
КТО КОГО?
КТО КОГО?

 

***

Укол и правда был, но не в соперника, а в сердце Анны. Очнувшись в холодном поту, деселийка прислушилась и осмотрелась. Дорожка синевато-белого света на полу, тихое бормотание ван Асмер, что спит над ней. Она все еще была в обычном мире. Неделя пролетела как один день, и за тренировками она и не заметила, как настала последняя ночь перед назначенной встречей. Она трудилась до седьмого пота, но и Лагерфельд, казалось, забросила привычные дела и все свободное время тренировалась с де Чезарис. Анна, по словам Этельфреды, добилась прогресса. Но хватит ли ей этого для победы?

— Так не пойдет...

Отложив одеяло в сторону, она подошла к окну и взобралась на подоконник. Лунный свет заливал дорожки сада Академии. Корпус напротив тоже был погружен во тьму, горело лишь несколько окон. Ни души, только сторож обходит сад с фонариком в руке.

— Тебя ван Асмер разбудила?

Малин тоже проснулась, но с кровати не встала. Ее длинные волосы покоились на одеяле, под которым она лежала.

— Не нервничай, — зевнув, сказала она, — Все у тебя получится. Мы с Юлани в тебе не сомневаемся.
— Спасибо, девочки. Но... Я сама не уверена в себе.
— Ты всю неделю тренировалась с лучшей шпагой школы. Ты не глупая, так что наверняка многому научилась.
— Но ты-то со мной еще не сходилась с тех пор.
— Потом сойдемся. Ложись и спи.

Анна покорно проследовала на свою кровать.

— Фир Боргельд, кажется, вообще моего успеха не заметила. Пропасть до нее если и сократилась, то лишь на пару шажков.

Наверху Юлани перевернулась на другой бок, свесив с края кровати кисть руки:

— Он рюмку панимал... за милых мням... Галмонь играла... Хрррр...
— Вон, у Юлани учись, — улыбнулась Малин, — Она так переживает за свою Руманию, каждую сводку этого Фикера... Фигнера... Фискера, во, ждет как собственный день рождения. И ничего, по ночам спит как ангелочек.
— Румания далеко. А Розалинда здесь. И на кону не только ее судьба, но и моя.
— Не-пе-ре-жи-вай. Все... У тебя... Получится... Ты ведь дочь рода Нарриа...

Пробормотав это, Малин снова блаженно засопела. Нарриа устало опустилась на подушку и уставилась в "потолок".

— Если бы это сказала фир Боргельд, может быть, мне и правда было бы проще. Я же с ней столько времени провела. Но что она думает на самом деле?

Изменено В субботу в 14:01 пользователем lyricaltockareff